Инструменты и методы бичевания в Средние века

Нет более древней меры наказания, нежели бичевание, и хотя во многих случаях его нельзя отнести к разряду пы- ток, там, где бич считается методом судебного наказания, всегда существует риск, что оно может перерасти в своего рода пытку,
и что частные лица, беря закон в свои руки, мо- гут применять бич так, что возникнет угроза для жизни.
По- добное может произойти по многим причинам. Например, бичевание может повлечьза собой увечье или смерть из-за чрезвычайной силы наносимых ударов, из-за характера ис- пользуемого инструмента, из-за продолжительности наказа- ния или в зависимости от общего состояния наказуемого во время этой процедуры. В разное время применялось множество типов бичей, хлыс- тов и дубинок. Кучерские хлысты, бичи с одним ремнем, шну- ры и веревки с завязанными на них узлами, ужасный русский кнут и не менее ужасная английская «кошка-девятихвостка» (плеть из девяти ремней).
Бичи, оснащенные металлическими шариками, крючками и т. д., розги, убийственная бастинадо в странах Востока и, если история не обманывает, раскаленные добела металлические пруты, использовавшиеся как дубинки. Практика бичевания была настолько всеобщей, существует столько свидетельств ее применения, что изучение и обсужде- ние этого предмета, хотя бы в какой-то мере претендующее на тщательность, требует отдельной книги. К тому же, посколь- ку я написал исключительно и конкретно на эту тему целый том, то в этой главе предполагаю лишь познакомить с наибо- лее типичными формами пыток с использованием бича в раз- ных странах и с различными целями. В давние времена бичевание было излюбленным церковны ми властями методом воспитания и исправления; Оно было принято в качестве меры наказания за совершенно непохожие друг на друга преступления. Известен случай с девушкой, псевдогермафродитом, которая по обвинению в том, что выда- . вала себя за мужчину и женилась, была передана инквизиции и приговорена к 200 ударам.
Золотых дел мастера Лоуренса Кастро из Сарагосы «приговорили к публичному бичеванию на улицах города, последующему клеймению плеч каленым железом и пожизненным каторжным работам на галерах». Время от времени инквизиторы, пользовались бичом для того, чтобы заставить богачей отдать свои деньги и имущество.
Гэ- вин рассказывает об одном еврее по имени Франсиско Альфа- ро, которого инквизиция Севильи заключила в тюрьму, отоб- рала все его сокровища и подвергла наказанию. Затем ему позволили вновь открыть дело, а четыре года спустя, когда он скопил «новые богатства», то опять «оказался в святой палате с утратой всего имущества и денег». Известен случай, который произошел в Англии с Томасом Грином,и сыном Джона Фетти,
Церковь, принимая решение покарать за то, что ей было угодно именовать ересью, не при- знавала ни возраста, ни пола. «Священник взял ребенка за руку и отвел его в дом епис- копа, где они все вместе без всякого стыда и пощады раздели и избили нежное дитя так, что все его тело было покрыто по- теками крови, а потом, упиваясь и похваляясь своей католиче- ской жестокостью, заставили Клуни отнести одетого в одну рубашку мальчика, со ступней которого капала кровь, к его от- цу в тюрьму».
Во второй декаде XIX столетия, когда проживающие на юге Франции протестанты стали подвергаться гонениям
со стороны католиков, порка стала: чрезвычайно популярной мерой наказа- ния женщин.
При этом использовался не бич, а валек или скал- ка (battoir). Чтобы усилить страдания жертвы, в дерево вбива- лись гвозди, кончики которых выступали на поверхность и при каждом ударе раздирали кожу до крови. Юбку и нижние юбки заворачивали на склоненную голову женщины и били утыкан- ными гвоздями battoir по выпяченной задней части так, что «кровь стекала по их телам, а воздух сотрясался от их воплей и криков».
Они не щадили ни старых, ни малых, они подверга- ли порке даже беременных.
Одну женщину по имени Франсуа раздели донага, усадили задом наперед на осла, привязали за руку к его хвосту, выпороли и забросали грязью. Другая, мадам Пик, получила такие травмы, что ее пришлось на носилках до- ставить в больницу, где она приходила в себя в течение двух ча- сов. Многие умерли. Многие остались калеками на всю жизнь.
«Я видел, — пишет М. Дюран, адвокат-католик, — как эти убийцы в пригороде Бургаде (Bourgade) оснащали battoir острыми гвоздями, располагая их в форме fleir-de-lys. Я ви- дел, как они задирали на женщинах одежды и наносили тяже- лые удары по их окровавленным телам этими battoir, которым они между собой дали такое название,
что мое перо отказыва- ется повторить. Крики и плач страдающих — потоки крови ропот возмущения и негодования, подавляемый стра- хом, — ничто их не трогало. Хирурги, которые осматривали тела умерших, могут, исходя из характера ран и перенесенных ими мучений, подтвердить, что этот рассказ, каким бы ужас- ным он ни был, правдив от начала до конца».
Из всех мучений, которые инквизиция причиняла во имя Бога, ничто не может сравниться неприкрытой и
нескончае- мой жестокостью с истязаниями рабов на галерах, которых из- бивали чуть ли не ежедневно в течение всего срока их каторж- ной работы на веслах. А срок этот насчитывал пять, шесть и даже восемь лет и редко бывал менее четырех. Когда инкви- зиция не выносила смертный приговор, то чаще всего ссылала своих узников на галеры. Такая участь была страшнее смерти. Ибо все знали, что подобный приговор означал, что человеку придется переносить непереносимые тяготы и лишения.
Такой приговор означал почти неизбежную смерть задолго до исте- чения срока наказания. В большинстве случаев он означал, что жертву постепенно запарывали насмерть. Поэтому мало ко- му удалось перенести подобные муки и остаться в живых. Один из таких немногих сумел оставить на бумаге описание ужасных страданий под бичом, которые на галерах приходи- лось терпеть рабам. Этот человек был приговорен к тринадца- ти годам каторжных работ на галерах.
«Вообразите, — пишет он, — шестерых обнаженных муж- чин, прикованных к своим скамьям и упирающихся ногой в де- ревянный брус. Другие стоят за их спинами, вцепившись в весло гигантских размеров. Вообразите, как они вытягива- ются во весь рост, как изо всех сил напрягают руки, чтобы пронести весло над головами сидящих перед ними.
Как они за- тем поднимают его рукоять и опускают лопасть в морскую во- ду. Рывок, и они падают на свою скамью.
Короче говоря, лишь тот, кто видел их за работой, может представить себе, что им приходится выносить». Такой страшный труд длился по десять, двенадцать, а иногда и по двадцать часов без перерыва.
Рабы не могли оставить вес- ло ни по какой причине, даже по естественной нужде, не говоря уже о голоде и жажде. Пищу им совали в рот прямо за работой. И все это время свистели бичи надсмотрщиков, оставляя на те- лах гребцов кровоточащие рубцы. Свободный человек, утверж- дает автор этого ужасающего повествования, не продержался бы за веслом и одного часа.
Подстегиваемый жестокостью и безы- сходностью человек способен, конечно, на почти сверхчеловече- ские усилия — но только в течение какого-то времени. И когда человеческая природа не могла более выносить нагрузки и на- пряжения, и раб без сознания падал на скамью (что случалось весьма часто), его избивали бичом до тех пор, пока истерзанное тело
не переставало подавать признаков жизни. Помимо этих повседневных избиений за работой, их нака- зывали бичом за малейшее непослушание или пустячную про- винность. «Преступника раздевают до пояса.
Его укладывают нич- ком, руки и ноги прижимают к скамьям два стоящих друг про- тив друга раба. Палач, обычно раб-турок, наносит ему удары веревкой без всякой пощады, ибо, если он проявит сострада- ние, что случается весьма редко, с ним самим обойдутся так, как ему было положено отнестись к преступнику. Так что па- лач вкладывает в каждый удар все свой силы,
и каждый удар оставляет рубец толщиной в большой палец. Мало кто из при- говоренных к такой мере наказания может выдержать более десяти или двенадцати ударов, не потеряв сознания. Это, од- нако, палача не останавливает.
Он продолжает хлестать ис- терзанное и с виду безжизненное тело, пока не нанесет назна- ченное число ударов.
Их за мелкие провинности обычно на- значают двадцать или Тридцать.
Но мне приходилось видеть, как назначали 50, 80 и даже 100 ударов. Однако те,
кто подвергался такому наказанию, выживали редко. Когда порка за- канчивалась,
галерный цирюльник, он же лекарь, втирал в спину преступнику соль и уксус. Это, хотя и могло предотвратить развитие гангрены, вновь усиливало и обостряло только что перенесенную боль».

Порка частными лицами и садистам

Можно не сомневаться, что с самых давних времен сущест- вовали телесные наказания, применяемые в частном порядке и никоим образом не связанные с официальной, санкциониро- ванной или воспитательно-исправительной деятельностью.
Масштабы подобной практики совершенно не поддаются да- же самой приблизительной оценке.
Рабов во всех странах и во все времена в частном порядке пороли таким размахом, что не идёт ни в какое сравнение с телесными наказаниями, кото- рым их подвергали с ведома или санкции судов. Заключенных во всех странах и во все времена во множестве случаев, несо- мненно, избивали таким образом, что это не находило никако- го отражения в тюремных отчётах.
И более того, частные ли- ца при первой возможности пороли детей и работавших у них слуг, а также попадйвшйх к ним в руки врагов. Мотивами при этом могли быть получение сведений, месть, просто жесто- кость или садизм.
Примером первого из них может служить случай Ричарда Хоукинса, которого Джон Милле и его сообщники запороли насмерть. Они обвинили Хоукйнса в соучастии в ограблении и потребовали, чтобы он рассказал им, что сделал с похищен- ными товарами, пригрозив забить до смерти, если он не при- знается. А поскольку Хоукинс продолжал отрицать свою при- частность к упомянутому преступлению, они заставили его раздеться до пояса и принялись хлестать по спине, лицу и ру- кам.
Он просил их не убивать его, однако они, игнорируя все его мольбы, продолжали ужасную пытку, нанося удары по но- гам, животу и даже половым органам. Через некоторое время Миллс и Кертис отправились за отцом и братом Хоукинса, которые, как они вывели из нескольких оброненных их жерт- вой слов, могли знать о местонахождении похищенного чая. Хоукинс, оставленный под присмотром некоего Робба, умер до их возвращения.
Впоследствии Миллс был обвинен в убий- стве и казнен 12 августа 1749 года. По своей неприкрытой жестокости немногие известные истории случаи могут сравниться или превзойти длинную се- рию пыток, предпринятых Элизабет Браунригг, которая и привела к ее казни в Тайберне 14 сентября 1767 года.
Она, это чудовище в юбке,, которая до того, как вышла замуж за лондонского водопроводчика Джеймса Браунригга, работала служанкой, сама была матерью шестнадцати детей. Начав практиковать в качестве профессиональной акушерки, она от- крыла своего рода частную больницу для беременных жен- щин, на работу куда служанками нанимала девочек-сирот. Вскоре, однако, о больнице миссис Браунригг поползли странные слухи, шепотком поговаривали, что работающие там юные служанки подвергаются такому обращению, что да- же по тем временам его называли ужасающим и отвратитель- ным.
После того, как одна из этих девочек скончалась в боль- нице Святого Варфоломея, жюри присяжных при коронере предъявило Джеймсу и Элизабет Браунриггам и их сыну Джону обвинение в умышленном убийстве. Согласно показа- ниям находившихся в услужении у миссис Браунригг девочек, хозяйка обычно укладывала на полу в кухне пару стульев, привязывала к их спинкам с помощью мужа предварительно раздетую догола жертву и хлестала ее от плеч до ягодиц до тех пор, пока не выбивалась из сил. В других случаях Браун- ригг связывала девочке руки веревкой, свободный конец ко- торой перебрасывала через укрепленный в потолке прочный крюк и вздергивала полностью обнаженную жертву в воздух-
После этого она принималась, избивать ее либо хлыстом, ли- бо тростью, либо палкой от метлы, пока из ран на ее теле не начинала хлестать кровь. Аптекарь, который осматривал ис- терзанную Мэри Клиффорд, заявил, что повреждения носи- ли такой характер, «словно нанесены ножом. На всем теле едва ли можно отыскать место, где бы их не было, особенно сильно изранены лицо и голова. Более того, из-за отсутствия надлежащей первой помещики лечения наступило омертвение тканей». 3 мая 1740 года за убийство Джейн Баттерсуорт были каз- нены миссис Элизабет Бранч и ее дочь Мэри.
Согласно пока- заниям в ходе выездной сессии суда присяжных в Тонтоне, где слушалось это дело, миссис Бранч, обвинив свою служанку Баттерсуорт во лжи, сбила ее с. ног. Затем она и ее дочь изби- вали девочку палками от метлы до тех пор, пока та не потеря- ла сознание. Вскоре после этого она скончалась.
Садистские избиения занимают особую нишу в истории те- лесных наказаний. Любому сексологу известны случаи, когда сексуальное возбуждение или удовлетворение достигается пу- тем порки людей или животных.
В борделях стран континен- та, Южной Америки и Востока для состоятельных извращен- цев подобного сорта предусматриваются специальные услуги. Есть и такие типы, что испытывают сексуальное возбуждение или удовлетворение, от одного лишь наблюдения за процеду- рой порки. «Любовниц короля Франции Генриха III и других знатных особ, — пишет Миллинген, — наряжали в белые платья, по- том раздевали донага и пороли всех вместе для услаждения их хозяев королевских кровей».
Привилегированные посетители исправительных домов, где мальчиков и девочек пороли
розгами по обнаженным ягодицам, от такого зрелища, как ут- верждают, приходили в экстаз.
«Публичная порка, — писал Бернард Шоу, — будет все- гда собирать толпу.
И в этой толпе при виде истязаний и страданий обнаружится множество проявлений ужасающе неистового экстаза, от чего не будет полностью избавлена даже са- мая сдержанная и скрытная личность, которая способна заста- вить себя при том присутствовать».